1. Я исхожу из того, что современное общество можно определить как терапевтическое, так как в нем расширяется и доминирует психологический взгляд на мир и терапевтический образ мышления. В таком обществе отдельные индивиды и социальные группы рассматриваются как пациенты психологов, нуждающиеся в лечении своих эмоциональных страданий. В терапевтическом обществе преобладает утилитаристское понимание человека, которое предполагает, что ключевая цель индивида и общества — уменьшение страданий и достижение психологического благополучия, которое ассоциируется со счастьем.
2. В терминах Фуко современное терапевтическое общество можно описать, используя оптику биовласти и пасторской власти. Следует уточнить, что для Фуко, власть — это не обозначение некого внешнего по отношению к индивиду властвующего над ним врага (человека, группы людей, государственно-властного института), которого можно и нужно выявить и обезвредить, а скорее всепроникающая внутренняя динамика общества, которая формирует определенный тип индивидов и формы их взаимоотношений.
Биовласть описывает динамику редукции внимания к биологической жизни и превалирование практик, направленных на нормализацию связанных с ней аспектов (здоровья, качества и продолжительности жизни). Отражением концентрации на биологической жизни стала концентрация и нормализация биологической смерти, поэтому для точности современную форму власти можно назвать некробиовластью, где приставка некро- означает стремление к нормализации и регулированию биологической смерти.
3. В терапевтическом обществе забота сосредоточена на психологическом здоровье и благополучии. Для описания этого феномена можно использовать концепт пастырской власти Фуко. Фуко вводит понятие пастырской власти для объяснения режима власти, который функционирует посредством организации заботы. Ключевую роль в этом режиме играет фигура пастора, она наследует христианский образ любящего пастора, заботящегося о стаде. Первоначальной религиозной целью пастырской заботы было спасение души. Позже цель спасения души была преобразована в заботу о сохранении здоровья и благополучия. Религиозный дискурс и институт церкви, заботящейся о спасении, были преобразованы в медико-психологический дискурс и диагностически-терапевтическую инфраструктуру, заботящуюся о спасении биологического и психического здоровья. Светская пастырская власть наследует веру в спасение и веру в мессию. Фигура христианского пастора трансформировалась во всевозможных экспертов в области здоровья и благополучия — врачей, психотерапевтов, психологов, психиатров, коучей, которые ведут пациентов к здоровью и благополучию, то есть секулярному спасению. Аналогом некро-элемента биовласти власти здесь может служить сопутствующая заботе о здоровье нормализация и регуляция психических болезней и отклонений.
Несмотря на то, что концепты биовласти и пастырской власти описывают демократические режимы заботы, Фуко утверждает, что они, хотя и в более диффузной форме, все еще воплощают суверенную власть. Суверенная власть, например, проявляется в сохранившейся потребности и вере в мессию и спасателя, то есть в парентальной опекающей фигуре, которая обладает абсолютным (экспертным) знанием и приведет к спасению.
4. В качестве дополнения (или альтернативы) концептам биовласти и пасторальной власти Фуко, для описания современного терапевтического общества я предлагаю использовать концепт некропсихотерапии. Этот концепт будет описывать смежные процессы, которые происходят в терапевтическом обществе, одновременно с теми, которые схватывают концепты Фуко.
Терапевтическое общество несмотря на то, что сохраняет потребность в парентальной фигуре мессии, одновременно отказывается от нее, хотя и пытается за нее удержаться, облекая ее в секулярные образы. Это также общество, которое бунтует против структур, воплощающих мессианские функции, тем самым, в оптике Фуко, только подтверждая их авторитет и свою потребность в них, но в самом этом бунте воплощает практики горизонтальной кооперации, которая отменяет собой властную вертикаль. Этому обществу свойственен реализм отказа от идеи спасения, который все еще задерживается под прикрытием заботы о психологическом здоровье и благополучии. Это общество ценит заботу и нуждается в заботе, особенно учитывая его возрастающую психологическую чувствительность и понижающийся порог психологической травматизации, но оно не ожидает этой заботы откуда-то сверх самого себя, а воспроизводит ее в горизонтальной социальной кооперации.
Слово “терапия” от др.-греч. Θεραπεία в термине “некропсихотерапия” используется не в привычном переводе “лечение”, а в альтернативном переводе — “ухаживание и поддержка”. Оно не отсылает к структуре терапевта оперирующего над пациентом с целью его излечения, а на социальную практику взаимной поддержки. Слово “некро” указывает на присущее человеку терапевтического общества осознание и принятие своей смертности и того, что он непрерывно находится в процессе умирания, а также своей хрупкости и болезненности. И в связи с этим отказа от осмысления себя в рамках дихотомии концептов здоровья и болезни, а скорее как конфигурацию болезней и отклонений от несуществующей нормы.
Надежда человека терапевтического общества — это только прикрытие его реалистичного осознания, что мы все умрем, что спасения и мессии не существует, что для каждого из нас все закончится плохо. И что на пути этого коллективного умирания — остались только мы сами и наша забота друг о друге.
Видео доклада доступно по ссылке (с 40:03).
В оформлении использована чать картины Евгения Петрова “Высоковольтники” (2011; источник).