В предыдущих колонках я задавался вопросами: из чего состоит повседневный мир условно усредненного человека на постсоветском пространстве, а так же, как проследить путь от идеи к человеку? Понять, что работает именно ваш механизм внедрения.
Это важно понять, потому что люди принимают идеи интерпретируя их, из-за чего возможно произвольное комбинирование тезисов, составляющих идею — человек сам решает в какой последовательности комбинировать целостность идеи, что открывает путь к множественным интерпретациям и говорит о свободе выбора. Даже когда люди говорят «у нас нет выбора», предполагается, что у каждого нет своей интерпретации выбора. Для разных людей — разные наборы, что и кого им нельзя — или они лишены возможности — выбирать, и что считается меньшим злом. Следовательно, необходимо понимать пределы того, что может быть воспринято, как и саму природу нашего знания о чем-то. Но у внедрения идей есть и ряд рисков, о которых следует помнить.
Для упрощения распространения и внедрения, совершенно логичным шагом является создание эталонной, кристаллизованной модели нормальности — среза интерпретации действительности, характерной для политической общности, с помощью которого происходит обучение и адаптация новых членов, а также уточнение границ общности (формированию коллективной идентичности). По сути, это — доминирующая интерпретация, из множества доступных выбирается и последовательно поддерживается, укореняется и развивается одна. Поддержание целостности и внутренней логики, а также распространение, представлений о действительности предполагает создание определенной инфраструктуры и интегрированных в нее специалистов (от шаманов до школьных учителей), по кодированию и продвижению нужной (правильной) интерпретации.
Принадлежность к определенной общности (группе) — это процесс понимания, интерпретации, усвоения и воспроизведения знания. Важную роль играет понятность и функциональная ценность, т. е. — применимость знания: чтобы знание передавалось максимально целостно необходимо совпадение мотивов, понимания применимости и последствий от применения.
Некоторое время назад считалось, что кристаллизованный срез представлений о действительности можно просто взять и перенести из одной общности в другую, в которой он не формировался и, в целом, может быть не близок. И получается, что доминирующая интерпретация определенной последовательности возможно достижимых последствий, которая получилась в конкретной общности и конкретный исторический период, через призму их понимания, усвоения, воспроизведения и разного рода, самих по себе истинных, «наслоений» из культурной памяти — предлагалась другим общностям, как универсальная матрица, заполнить которую можно локальными интерпретациями и получить, если не тот же, то близкий результат.
То есть, общность воспринималась как некоторая целостность, которую можно переформатировать (пересобрать если хотите), исходя из привнесенной интерпретации действительности. При этом внутренняя интенция к изменению у членов общности, а также конкретная внешняя необходимость меняться, приводящая к выразимому и осязаемому, понятному и практически применимому последствию — должны появится «как-то» и «сами собой».
Конечно, такая передача возможна с культурно близкими общностями, как минимум хоть что-то должно быть общим. В таких случаях возможен обмен интерпретациями с возможной конкуренцией, либо доминированием и подавлением одного другим. Даже в лайт версии взаимодействий через конкуренцию, общее будет сближать, создавая публичное пространство для взаимодействий. Но, самый главный риск состоит в следующем: с наступлением критической массы общего, у более слабой общности различное будет маргинализироваться с последующим постепенным упразднением за ненадобностью. Если знание не будет передаваться, будет происходить уничтожение локальных особенностей, как раз того, что может определять уникальность и культурную особенность.
Рассуждая о построении «общего блага» и делая «добро» другим общностям, неся им «свет истины» в виде «окончательной модели государства», не стоит забывать, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Этот идейный догматизм просто шокирует, казалось бы, такая риторика должна быть чуждой секулярному разуму, но нет. Идейные братья этих людей, делая похожее «добро» ранее в истории, говорили: «нас будет судить суд истории», намекая на бесконечную славу и благодарность. И суд произошел, в некоторых государствах юридический, в некоторых — пока только моральный.
Картина Ефима Чепцова “Переподготовка учителей” (1925; источник).