Виктор Малахов


Спешу уведомить любезнейшего читателя: хотя соображения, изложенные ниже, в основном представляют собою плод весьма продолжительных и, должен добавить, невесёлых раздумий автора — непосредственным поводом для их обнародования послужило следующее примечательное обстоятельство. Днями, роясь в Интернете, наткнулся я на сообщение: накануне Дня памяти жертв Бабьего Яра состоялась онлайн-конференция «БАБИН ЯР: пам’ятати по-українськи»… Казалось бы, вполне привычное для уха название — в какой державе живём? И всё же не даёт покоя вопрос: а по-человечески помнить-то об этой трагедии мы будем?

Ну да, мозоль «мирных советских граждан» — этого казённо-обезличенного, лживого по самому способу своего появления на свет наименования жертв Бабьего Яра поныне даёт о себе знать. Ни в коем случае не следует забывать: там, в тех страшных рвах, рядом с евреями, убитыми только за то, что они евреи, лежат и уничтоженные по той же причине цыгане, лежат украинцы, русские… Лежат во множестве и те, кто сам бы себя идентифицировал именно как «советских граждан» — и этот их выбор тоже следовало бы понять. Но, хочу я здесь сказать, горе нам, если мы забудем главное: то, что в тех чёрных ямах лежат злодейски убитые л ю д и — как все, растившие детей, боявшиеся смерти и, наверное, надеявшиеся на этом свете ещё немного пожить. Люди…

Замечаю: в последнее время эта самоочевидная, казалось бы, вещь — то, что все мы друг для друга люди, — вновь стала как-то проскакивать мимо нашего сознания. Пускает новые побеги стародавняя привычка видеть вокруг себя не людей, живых человеков, а одушевлённых представителей той или иной привычной для нас классификационной группы — навязчивее всего, пожалуй, именно группы племенной, этнической. Всё легче, не встречая внутреннего сопротивления, слетают с наших уст фразы типа: «Дружил я с одним евреем…»; «Выйти замуж за украинца»; «Все русские таковы» и т. п. Обычные, невинные фразы… Исподволь, неприметно с их помощью мышление народами внедряется в современное сознание — при всей, так сказать, «продвинутости» последнего в каком угодно смысле. Дай Бог, конечно, чтобы я в этом своём наблюдении оказался неправ.

…Когда-то, лет пятнадцать назад, один умный человек, тогдашний директор киевского Института философии, говорил в присутствии автора этих строк: национализм начинается тогда, когда, встречая конкретного человека, ты прежде всего замечаешь его национальность. Продолжу эту мысль: когда смотришь — а вокруг тебя, Боже ж ты мой, одни русские, украинцы, хохлы, москали, чучмеки… Ну а дальше, позвольте спросить, кто? Полукровки, манкурты, национальные предатели? Выворотни-химеры?..

Вот я и думаю: что, разве такая аберрация нашего зрения не стала бы, по известному выражению Эмиля Факенхейма, посмертной победой Гитлера? Если бы нам, к примеру, возомнилось, будто во Второй мировой войне победили не люди, граждане разных стран, сплотившиеся против мерзости нацизма, а изначально порознь стоящие русские, американцы, евреи, украинцы, поляки и прочие — каждый сам за себя, во имя каких-то особых своих интересов?

Кстати, и об идее единого человечества при таком национально ориентированном подходе забывать вовсе не обязательно. Просто понимать эту идею можно по-разному. Можно понимать человечество как букет, собранный из наций-цветов, как сад, состоящий из наций-деревьев. В таком саду, естественно, будут приковывающие к себе взор деревья-красавцы, будут кусты поскромнее — таковые должны знать своё место и не разрастаться сверх меры, — неизбежно будет пытаться прорасти и вовсе нежелательный бурьян. Фигура садовника с острыми ножницами возникает в таком саду неотвратимо — иначе всё поглотит хаос. И если ты в этом общем человеческом саду, скажем, яблоня, или орех, или вишнёвое дерево — будь добр быть хорошей яблоней, хорошей вишней, во всю мощь своих растительных сил; иного от тебя не требуется. Хороший сад — где хорошие, такие, как надо, яблони, вишни, орехи. Розы, георгины — один к одному…

…А если ты ни то, ни сё, да ещё пытаешься при этом цвести, разбрасывать семя?..

Чем ярче и выразительней — так, как надо — ты представляешь определённую нацию, определённую культуру, определённую ментальность, тем глубже, в конечном счёте, твоя связь с человечеством в целом, тем больше твой вклад в совокупное его цветение. Будь образцовым сыном или дочерью своего народа, своей земли, будь во всю мощь своих органических сил — больше от тебя ничего не требуется. Так ли?

Как букет из цветов, как сад из деревьев, человечество состоит из наций. Американцы, англичане, немцы, французы, украинцы, шведы, опять же американцы — какое разнообразие! Эти самые… Гм… И куда только садовник смотрел!..

Никакие политкорректные разговоры о равноправии здесь не помогут: они будут лишь подчёркивать фактически утверждаемое неравенство, порождать зависть и мстительность. Но приемлем ли такой взгляд на человечество в принципе?

Заявляю с полной определённостью: по моему убеждению — решительно неприемлем. Люди — не кусты в саду, при всём уважении к последним. Лично мне по душе совсем другая, альтернативная концепция, согласно которой человечество начинается с людей. Именно с того момента, когда одно человеческое существо научается воспринимать другое, рядом с собой стоящее, не как экземпляр какого-то вида, «типичного представителя» чего бы то ни было, а как другого человека, субъекта, обладающего собственным внутренним миром, свободой воли и правом на поиск себя, – именно с этого момента идея человечества обретает реальность. Момента, когда мы, кем бы мы ни были по фактическому своему бытию, обретаем благословенную способность глядеть в глаза друг другу и общаться как люди, разделяя с нашими партнёрами и притягательность и риск такого общения.

Надеюсь, это моё заявление не будет истолковано как недооценка «национальной повестки», столь злободневной ныне. Но и растворять в национальной проблематике более высокие уровни человечности у меня желания нет. Человечество начинается с людей — с нашей совместной готовности признавать друг в друге существо и достоинство человеческое и в любых ситуациях жизни поступать друг по отношению к другу по-человечески. Всё в мире человеческом начинается с людей.

Впрочем, ударение можно поставить и иначе: всё начинается с людей. С людей, с умения видеть и ценить в каждом из них живое зеркало Вселенной начинается и человечное отношение к другим живым существам, к миру вокруг нас. Но что это значит — «человечное»? И как сохранить эту загадочную субстанцию человечности в жёстких условиях современности? Присутствуем ли мы при восходе подлинной человечности или же, напротив, находимся на последнем её берегу?

Не представляю, как можно сегодня жить, не задаваясь подобными вопросами, не всматриваясь в этот проблемный горизонт.

Но это уже, как говорится, совсем другая история.


Фото — «Лица в толпе» Гильермо Крамера (2018; источник).