Французский историк ХІХго века, Эрнест Ренан, в своем эссе «Что есть нация?», предлагает ответ на заданный заголовком вопрос следующим образом: «Нация ― это великая солидарность, основанная на чувстве жертв, которые уже сделаны и которые расположены сделать в будущем», а существование нации, в свою очередь, ― «ежедневный плебисцит». Эта интерпретация нации, как некоего духовного единства, в первую очередь, делает акцент на прошлом как на связующий, эмоциональный элемент.
Не менее значимое и более интересное звено предлагаемого определения ― это измерение будущего: метафору «ежедневный плебисцит» можно рассматривать как «согласие, ежедневное волеизъявление жить вместе, продолжать инвестировать в общее наследие». Измерение будущего в понимании концепта нации преодолевает ее редукцию до примордиальных характеристик, допускает возможность национальной ре-идентификации и прибавляет ей созидательную функцию.
На драматичную важность помнить прошлое для понимания того, «кто мы есть», обращали внимание и литераторы, сравнивая человека без корней с безвольным пленником. Стоит ли отмечать, что прошлое не является независимым от будущего; они взаимосвязаны, но не всегда по временной последовательности: часто это именно проекции будущего ― политическиие, социально-экономические, культурные методы общения и видения сосуществования ― определяют, как будут читаться практики прошлого. Вышеперечисленные процессы требуют субъекта ― они должны кем-то осуществляться: история не объективная данность, а будущее не провиденциально.
«Ежедневный плебисцит» ― это ни что иное, как повседневная практика создания нации, перманентной борьбы за создание коллективной символизации. Для того, чтобы Множество воспринимало себя нацией, проекция будущего ― соответственно, процесс самостановления и созидания ― должна создаваться и определяться Демосом («демос» противопоставляется понятию «этнос»), политического субъекта, который чувствует и осознает причастность к ее становлению. В противном случае, Множество будет представлять собой антиобщество, или имитацию общества, которое функционирует в условиях атрофирования гражданских взаимоотношений, и которое лишь формально будет называться нацией, лишенной той солидарности, о которой говорил Ренан. А логика функционирования государства, как на практическом, так и на идейном уровне, будет нелегитимной и антидемократической.
Если среди государственных практик присутствует какая-либо логика, которая идет вразрез созданию доверительных отношений между элементами социальных структур, то, можно утверждать, что они [практики] ориентированы на предоставлении привилегий конкретным группам, сохранение властного статус-кво и социальной иерархии, а также маргинализации систем мышления, находящихся вне этих групп. Все вышесказанное ведет к состоянию отчуждения среди Множества, среди которых лишь у малой части граждан есть возможность создавать значения и смыслы, а доля же остальных ― лишь пассивное принятие готовых. Такое антиобщество раздроблено как на материальном, так и на идейном уровне. Здесь место Множества предопределено ― это физическая и идейная периферия, ― что препятствует созданию новых проекций, видений и логик сосуществования, которые не навеяны преференциями властвующих. Соответственно, государство становится таким местом, которое Множество пытается преодолеть со своими материальными и нематериальными конструктами, с которыми оно не видит связи, им не созданы и ему не служат. В этом случае, преодоление ― это пассивный акт ухода, Exodus-а, которое является результатом того, что от Множества скрывают смыслы и возможные практики, которыми можно было бы артикулировать и трансформировать настоящее. Таким образом, Множество, чтобы оно вновь и вновь утверждало себя нацией, должно, в первую очередь, превратиться в Демос, ставящий под вопрос его исключение из созидательного процесса социально-политического самостановления.