«Они видя не видят, и слыша не слышат…»
(Мф 13:13)
Эрнст Юнгер когда-то заметил, что «человек наиболее интересен в тех сферах, где он не видит никаких проблем и которые находятся для него вне дискуссии». Одной из таких сфер является власть.
Задумывались ли вы когда-нибудь, за кем пошли бы вперед? Просто так, встали и пошли, без лишних размышлений и сомнений. Кто дает вам надежду, когда все рациональные аргументы заканчиваются, а мозг отказывается воспринимать реальность? Это вполне может быть один человек, а может общественная организация или партия, а иногда и футбольный клуб.
Но, как правило, мы не задумываемся почему, подчиняемся, это что-то само собой разумеющееся. Мы платим налоги, не нарушаем законы, идем на работу к 9 утра и в целом стараемся соответствовать критериям нормальности, установленным в общности. Например, Альфред Бандура указывал на следующее:
«Способность предвидеть отдаленные последствия и переносить их
на текущее поведение помогает выработке предусмотрительного
поведения. Это достигается путем обеспечения человека
стимулами и подкрепляющими мотивами для осуществления
определенных действий. Побуждения, предвосхищающие
само действие, повышают вероятность проявления
того вида поведения, которое снова и
снова получает подкрепление» [цит.].
А Джон Дьюи говорил о таком:
«Человеческие действия влекут за собой последствия для других людей,
что часть этих последствий доступна восприятию, и что их восприятие
вызывает стремление контролировать деятельность с тем,
чтобы обеспечить одни последствия
и избегать других» [цит.].
То есть моделирование процессов и сходное восприятие последствий производит совпадение интересов. То, как люди видят действительность зависит от прошлого опыта, и их возможности перенести его на конкретную ситуацию, происходящую сейчас. Это связано с тем, что поведение не формируется как некая единая модель общая для всех, оно зависит от множества факторов. Соответственно общность, в том числе, занимается контролем за последствиями, которые косвенно так или иначе затрагивают большинство ее членов, формируют их поведение и приводят к конструированию коллективной визии будущего.
Внутри общности всегда появляются люди, которые собирают на себе больше внимания, их поведение кажется более привлекательным остальным членам группы. Например, писатель в момент написания текста «умнее» себя обыденного, потому как наступает момент мобилизации интеллекта и максимального сосредоточения. В такие моменты он, как и продукт его труда, может быть привлекательным для общности. В то же время, вне работы с текстом это может быть вполне обычный, ничем не примечательный человек. То же самое характерно и для других профессий.
Такой специалист может предложить прогноз или идею, которая пройдет тестирование, будет доработана, на основе выявленных недостатков и станет регламентом обязательным к исполнению. Но, регламент призван стандартизировать процесс, он не учитывает частные случаи для понимания и оценки которых нужны специальные знания и опыт. Такие знания можно получить только взаимодействуя с определенным «регионом» реальности, кейсы из которого и подлежат оценки. Т. е. человек без специальных знаний, но вооруженный регламентом может дать прогноз по нестандартному кейсу с вероятностью 50%.
В то же время, исходя из знаний и опыта можно стать лидером в определенном направлении, но крайне проблемным видится становление общегосударственного лидера исходя только из знаний и опыта. Специфический опыт будет валидным специфическим ситуациям, которые могут никогда не наступить, и оценить его адекватность могут только те, кто имеют подобный опыт и знания. Для всех остальных — малозначимо, неинтересно, а то и вовсе «китайская грамота». Экспертность ведет к большему пониманию в узкоспециализированной нише, но имеет низкую валидность в общем смысловом пространстве. Хотя, в отдельных ситуациях концентрации и мобилизации, можно создать востребованную идею.
Но вернемся непосредственно к власти. Предположим ситуацию, вам необходимо чтобы человек что-то сделал, например, вышел в окно со второго этажа. Если вы ему об этом сказали, и он молча сделал — у вас есть над ним власть. Если вам пришлось выкинуть его силой, то власти нет. Следовательно, что собой представляет власть? Добровольное подчинение, т. е. осознанный выбор человека выполнять те или иные команды другого человека либо группы.
Как это можно проиллюстрировать на примере политических процессов? Например, вы решили баллотироваться на выборах и во время агитации, естественно, призываете избирателей проголосовать за вас. Если они голосуют, то власть у вас уже есть, просто в момент положительного результата выборов вы ее «легализуете» с точки зрения получения доступа к госуправлению и можете действовать от имени государства. Например, в украинском законодательстве для этого есть соответствующий термин — «особа уповноважена на виконання функцій держави».
При этом важно понимать, что «покупая голоса за гречку» вы наглядно демонстрируете, что власти у вас нет — вы можете призвать избирателей поддержать без «дополнительного стимула» вашу кандидатуру, но никто не откликнется. Однако, при положительном исходе выборов, получаете точно такой же доступ к госуправлению, как и человек наделенный властью. Также следует помнить, что действовать «от имени» и «в интересах» не тождественные понятие и иногда даже не пересекающиеся.
Так вот, как нет власти у материального предмета (скипетра, меча, денег и т. д.), так нет ее и у человека самого по себе, в отрыве от социальной действительности. Власть у истории, которая его сопровождает, предыдущих действий, мотиваций и возможности воспроизвести весь свой опыт и максимально мобилизовать интеллектуальные возможности в момент здесь и сейчас, и так каждый день. Но люди не ценят то, что имеют, — подавай то, что у них было вчера или что есть у соседа сегодня.
В оформлении использован элемент картины «Портрет Наполеона Бонапарта» Франсуа Жерара (1805; источник).