— Это меня ты называешь добрым человеком?
Реплика Понтия Пилата из романа М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита»
Для начала согласимся с булгаковским Иешуа: всякий человек добр. Думается, иметь это в виду не менее важно, чем то, что всякий человек изначально свободен. Хотя существуют и рабы.
Подобно свободе, первичная доброта, как можно предположить, заложена в самих основаниях собственно человеческого бытия. Без свойственной людям способности принимать в своё сердце Другого, проникаться его заботами и надеждами, не были бы возможны ни продуктивная социализация, ни полноценная нравственность, ни творческая деятельность. Человек как человек — добр, хотя в каждом отдельном случае зло может одержать в его душе победу. Да и мир, в котором мы живём, оставляет, похоже, всё меньше места для сущностной человеческой доброты.
Прошу прощения за «крамольную» мысль, но, может быть, это нам просто хочется думать, что шансы добра в нашем мире так невелики? Может быть, вера во всемогущество зла просто делает жизнь комфортнее? Ведь зло не только «интересно», приманчиво само по себе — с ним и меньше проблем. Нет призыва к преображению, к свету, а стало быть, и беспокоиться не о чем. Впрочем, всё это так, пока зло далеко…
Как бы то ни было, чтобы продолжать оставаться добрым человеком в нынешнем «обозлённом» мире, одной светлой душевной настроенности мало: необходима решимость противостоять гравитации ненависти и зла, необходимо особого рода мужество. И это, быть может, наиболее востребованный сегодня вид мужества — мужество доброты. Мужество быть добрым — уметь безоглядно довериться ближнему, сделать первый шаг к решению наболевшего спора, проявить душевную щедрость. Мужество быть упорным в поисках скрытых ресурсов тепла и света, на которых зиждется совместное человеческое бытие. И как же недостаёт всем нам такого упорства!
…Мужество, о котором я веду речь, — не только мужество врача, самоотверженно борющегося с коварной заразой ради спасения человеческих жизней, но и мужество гражданина, вступившего в бой с вездесущими бациллами ненависти, мужество учителя, оберегающего от них своих учеников, — о, как недостаёт нам сегодня таких учителей…
У всех на слуху боевой лозунг солидарности потрясённых: мол, понятия о добре у каждого свои, но существует зло, неприятие которого объединяет всех: так долой это зло! — Прекрасно, но не обречена ли подобного рода солидарность на слепоту, если не задаться «трудным» вопросом совести: а как всё-таки обстоит дело с добром? Ради чего солидарность-то? А то ведь явится непременно кто-то, как бывало не раз, и укажет «потрясённым» активистам-товарищам: «Вот он! Круши его!» И снова завертится колесо ненависти…
В эпилоге романа «Война и мир» Пьер Безухов высказывает простую мысль о необходимости единения добрых людей — тех, «которые любят добро…» Так ли уж эта мысль наивна? Пусть это — лишь регулятивная идея нашего совестливого разума. Не способна ли она действенно влиять на наше поведение, наши тексты, наш образ жизни?
Каждый человек вправе определять для себя собственное кредо. Кредо, которого придерживается автор этих строк, таково: Ничто, внутренне направленное к добру, не проходит напрасно. Стоять за такое кредо легко и приятно.
В оформлении использован элемент картины Ф. М. Брауна «Христос, омывающий ноги Петра»