Михаил Минаков

Некоторое время тому назад я предложил группе коллег-философов создать Koine.Community. Идея проекта родилась под влиянием Умберто Эко. Последний с 1985 по 2016 вел колонку в L’Espresso, подавая альтернативный философский голос по поводу важных социальных, политических и культурных вопросов. Для многих в Италии его голос был камертоном для морального выбора, а для других — объектом ненависти и раздражения. В ноябре 2019 наше сообщество открыло платформу, на которой авторы — философы, живущие между Тель-Авивом и Питером, — ведут свои колонки на важные для них темы.

Наше имя — Койнэ, общий философский язык, подобный эллинистическому Κοινή, на котором когда-то спорили Афины, Иерусалим и Александрия.

С самого начала были оговорены принципы работы сообщества и его ценности. Авторы имеют полную свободу в выборе тем, аргументации и языка изложения. Два волонтера-редактора (один из которых я) ведут коммуникацию, вычитывают тексты, поддерживают работу сайта. Ни управленцев, ни цензоров, ни фактчеккеров, ни денег, ни малейшего подобия СМИ. И ценностный ориентир: свобода, солидарность и человечность. Что и изложено в нашем кодексе.

Члены сообщества делятся своими мыслями и идеями на нашей платформе, предлагая альтернативу консервативным коллективистским философским мейнстримам Восточной Европы.

Дискуссия, развернувшаяся вокруг колонки Вячеслава Цыбы «Добротливі підданці терору», стала вызовом для нашего сообщества и тестирует нас на приверженность нашим ценностям.

В тексте Вячеслава рассматривается проблема сотрудничества философа и спецслужб на примере части жизни Владимира Библера, когда Владимир Соломонович служил в СМЕРШе. Примеры, которые рассматривает Вячеслав, вызвали неприятие со стороны многих людей, в том числе философов и учеников В. Библера Ирины Берлянд и Анатолия Ахутина. Мы предоставили им возможность высказать свою позицию на нашей платформе (см.: «Відповідь Вячеславу Цибі»).

После этого в сторону меня и сообщества Koine.Community пришли требования принять на себя ответственность за публикацию, и «принять меры» и т.д., и т.п. Увы, разочарую требующих. В нашем сообществе каждый сам отвечает за свои мысли и взгляды. Цензуры и фактчекинга в Koine.Community нет. Мы — не СМИ, а “средство индивидуального высказывания”.

Это значит, что Вячеслав Цыба отвечает сам на вопросы о своей колонке. Что он и делает в своей публикации.

В сообществе Koine.Community оценки этой колонки также разошлись, что совершенно естественно. Но в чем мы едины — так это в том, что каждый из нас совершеннолетний человек и автономный моральный субъект, и отвечает критикам сам.

А что касается моей позиции, то в ней есть два аспекта, редакторский и философский.

Как редактор, я и далее буду выполнять свою работу по поддержке публикаций нашей платформы. При этом буду и далее выполнять третий пункт нашего кодекса, запрещающий редактору вмешиваться в смысл и аргументацию публикации.

«Я не разделяю ваших убеждений, но готов умереть за ваше право их высказывать» —выражение, приписываемое Вольтеру. И это мое кредо как редактора Koine.Community.

А как философ, у меня своя позиция по поводу положений, высказанных Вячеславом.

Во-первых, я согласен с важностью вопроса: к чему ведет решение философа сотрудничать с государственной властью, — в форме ли сотрудничества со спецслужбами, цензурными, пропагандистскими или другими госорганами, или в форме доносительства (индивидуального или коллективного, тайного или сикофантского)? Этот выбор не в прошлом: для многих философов на Востоке Европы он стоит именно в наши дни. И соблазн вхождения во власть велик. Однако крайне важно, чтобы светлая, жизнеутверждающая сила философии не была использована для нужд очередного Левиафана и упрочения структур подчинения мысли, науки и образования.

Во-вторых, я сомневаюсь в том, что случай Владимира Библера подходит для рассмотрения этого вопроса. Факты, на которые указывает Вячеслав, и их критику со стороны Ирины Берлянд и Анатолия Ахутина оставляют меня в ситуации множественного сомнения. И тут я обращаюсь к максиме, в которую верю: если в суждении о человеке есть малейшее сомнение, то это сомнение должно использоваться в пользу человека, а не общего правила.

При этом я не сомневаюсь в праве на свою позицию Вячеслава Цыбы и его критиков. Жаль, что, отчасти, эта дискуссия протекает так, что сеет взаимные подозрения и способствует и без того растущей энтропии в наших обществах.

При желании, всегда можно находить все новые компроматы на уже ушедших и ныне живущих философов — было бы желание. Не лучше ли это желание, эту волю направить на то, что и нам, и другим, поможет верно ответить на вызовы нашей жизни? В силу этого я вижу в Библере (как и в Мамардашвили, Батищеве, Кaгане, а также в целой плеяде тех, кто выживал, не предавая дело философии в СССР, — тех, кто, по выражению Ирины Берлянд, “вытаскивал себя за волосы” из советского марксизма) одного из тех, кто готовил будущую свободу. Свободу, которую мы получили от них в наследие и оказались не способны защитить.

Я верю, что усилие к доброй долгой воле нашего сообщества внесет свою лепту в сопротивление энтропии наших дней и Койнэ и далее будет идноим из пространсв, где звучит многоголосая и проблематичная философская мысль.



Фото: “Зритель” Миши Тайнер (источник: independent.co.uk).