Все чаще бюрократы и государственные деятели пытаются управлять не только публично-политическими вопросами, но и делами культурными, языковыми и даже самим временем. И объектом их особого контролирующего внимания становится пересечение культурных феноменов, словарей и временнЫх потоков. Державные мужи и жены указывают подданным, какие праздники праздновать и какие слова употреблять, а какие — нет. Но главное — они указывают, как прожить тот недолгий срок, который отпущен каждому из нас. Поскольку политические и правовые системы в кризисе, медиа работают на группы интересов и за этими деятелями надлежащего надзора нет, то они все больше пытаются принять на себя бремя управления социальным временем.
Управление социальным временем — это абсолютная власть. В социальное время входят и время жизни каждого индивида, и время малых — случайных и исторически устойчивых — групп, и время «обществ», т. е. множества под гегемонией очередного меньшинства. При осуществлении власти властителям должно направлять все эти темпоральные потоки и течения в относительно едином направлении.
Абсолютно властвовать крайне сложно, ибо время крайне разнообразно и разнонаправлено. Центральный поток — это Хронос, всепоглощающий океан времени, в котором возможны однонаправленные прогресс и регресс, ветвящиеся эволюция и инволюция, вихри циклов и нисходящих или восходящих спиралей, а также «большие времена» — застой фрагментированного настоящего с недостижимым будущим и вечно возвращающимся прошлым. В потоках Хроноса Судьба является одновременно общим и конкретным знаменателем всех временнЫх течений.
Но кроме Хроноса, изображавшегося злобным ненасытным стариком, есть и Кайрос, воображавшийся играющим малышом или веселым крылатым стариканом. Кайрос — это событие, недолгое замкнутое в себе время, которое имеет свое непреходящее значение. Древние верили, что Кайрос — это добрый бог удачного момента, в отличие от божественно безразличного и ненасытного Хроноса. Кайрос был гением события, в котором человек оказывал благое влияние на свою судьбу, достигал божественного уровня, определяя свое время и место в Хроносе. Тем самым, Кайрос можно понимать временящимся событием, где автономное человеческое существование проявляет свою подлинную бытийственную силу быть соавтором, пускай неизмеримо малого, но космического потока Большего Времени.
Позже, в христианстве, кайрос был проинтерпретирован в двойственном смысле. Во-первых, согласно Паулю Тиллиху, «великий кайрос» — это событие воплощение Божественного Слова и замысла в жизни человека Христа. Величие этого кайроса — в предоставлении «возможности спасения» для всех людей, решающий момент всей человеческой истории. Впрочем, великий кайрос присутствует и в секулярном историческом воображении времени.
Во-вторых, есть «малый кайрос» — особое событие в жизни человека, когда человеческое существование открывает себя трансцендентному, а трансцендентное — себе. В этом глубоко личном, чудесном событии человеческая экзистенция переживает опыт собственной подлинности. В обоих случаях, в кайросе важно именно совпадение человеческого и трансцендентного моментов, меняющих общее направление хроноса по воле человеческого события.
Симптом нашей эпохи нескончаемого перехода — жажда Системы, оторванной рациональной силы, представляемой бюрократами и прочими государственными людьми, достичь абсолютной власти. Деньги, все более контролируемые правительствами, все менее влиятельная экономическая рациональность и все слабее растущий капитал теряют значение центрального медиума современной коммуникативной ситуации. Упадок денег возносит власть: у Системы, ориентированной лишь на власть, появляется возможность достижения коммуникативного единовластья.
В очередной раз этот симптом проявил себя в недавней попытке бюрократии указать (правда, лишь в подчиненных ей структурах), какими выражениями и в каком временении поздравлять подотчётные населения с тем, что мы «анахронично» называем праздниками. Еврокомиссарка Эллена Далли ввела в действие тридцатистраничное «Руководство по инклюзивной коммуникации» аккурат накануне рождественско-новогодних праздников. В «Руководстве», отозванном после остро негативной реакции европейских обществ, говорилось, в частности, что «рождественский период» в официальных коммуникациях отныне должно называть «праздничным периодом». А отсылка к Рождеству трактовалась как эксклюзивная в отношении нехристиан и атеистов, — и как «анахронизм»! Политкорректное выражение, видимо, должно было усилить общеевропейскую солидарность и подконтрольность времени властям.
Казалось бы, это — малость, чепуха по сравнению с всеми этими актами «культуры отмены», атаками новых цензоров от фактчекинга и происками врагов народа, живущих по темникам «вашингтонских методичек» и «нарративов Кремля». Но, судя по общественной реакции, эта инструкция — или «методичка Брюсселя»? — была именно той каплей, которая переполнила чашу терпения обычно молчащего большинства. В гневе мультитудностей инструкциями начальников, особой популярностью отметили и термин анахронизм в отношении любимых праздников. И солидарность раздражения привела к маленькой уступке подконтрольным множествам.
Как по мне, в этом событии, претендующем стать маленьким кайросом, важна отсылка европейской бюрократии к Хроносу: Рождеству было приписано свойство анахронизма, несвоевременного и неуместного феномена.
В таком предписании анахронизм — это не просто слово, но акт власти, объявляющий культурный феномен несвоевременным, неактуальным и нелегитимным. Система, постоянно пытающаяся подмять под себя жизненные миры, колонизировать их идеологически и унифицировать под пятой официозной гегемонии, нуждается в единовластном контроле над социальным временем, над автономией человека, над интимностью малых семейных и общинных традиций. И в этот раз Система в образе Гринча, крадущего Рождество, попыталась отменить праздник рождения Христа.
Отмена христианского кайроса, начинающегося с Рождества, — лишь пример происходящего. Заметьте, что этот пример — из региона, где Системы и левиафаны, казалось бы, сидят на цепи права и публичного мнения. Представим же себе, что происходит там, где право и конституции — игрушка элит, а публичное мнение — объект системных манипуляций.
Энтузиазм властей относительно управления культурными процессами, языками и календарями в нынешние времена заметен во всех регионах мира. Государства, не справляющиеся с вопросами обеспечения мира, доступности справедливого суда и приемлемости сосуществования людей и групп, везде пытаются подчинить себе время, память и язык. Им вторит и коммерческий сектор, пытающийся увеличить продажи (без)личного счастья за мелкую валюту. Контроля за социальным временем жаждут все.
Но время временит. Очередное поколение бюрократов и менеджеров по продажам завершает свой карьерный путь, Системы коррумпируются, а циклы семейных традиций и чуда личных кайросов — живут и продолжаются, стоит лишь посмотреть вверх.
Думаю, эту колонку не грех — уместно и своевременно — завершить искренними поздравлениями наших читателей:
Счастливого Нового года!
Светлого Рождества!
Подлинности и свободы
вам тут и теперь, еще в этой жизни!