Марк Найдорф

Когда общественность информационно насыщенных стран привыкла к мысли, что мир охвачен новой болезнью, ученые-специалисты показали публике тот самый вирус «Corona» и дали имя болезни — очень современное: в истории, похоже, еще не было болезни с именем-паролем, включающем заглавные и строчные буквы и цифры: «CoVID-19».

Показывая на миллионах мониторов обычных пользователей «липидную оболочку и встроенные белки» нового вируса, ученые, может быть, хотели научить публику узнавать опасного пришельца и отличать его от вирусов, которые постоянно проживают в наших телах? Нет, конечно. Это «выстрелила» привычная просвещенческая парадигма: вытеснить страх положительным знанием.

Но времена теперь другие, и там, где применяются электронные микроскопы, там весьма условная осведомленность обычного человека мало что может изменить. Есть меры индивидуальной гигиены, известные еще из плакатов Санпропа 1920-х годов. Причем, эти меры одинаковы для всех инфекций. Поэтому, кстати, споры о природе новой болезни — грипп это или не грипп, — в обычном карантинном обиходе тоже не имеют смысла. Соблюдайте правила личной гигиены — это почти всё, что можно посоветовать.

Широкие разливы опасных инфекций в ХХ веке случались неоднократно. Естественно, что они сопровождались страхами и слухами об угрозах, от них происходящими. Но в этот раз впервые природное бедствие получило небывалое медийное сопровождение. А когда вступают ревущие медиа, напряжение растет, пейзаж преобразуется.

Дело в том, что с позиции обычного человека невозможно увидеть не только мельчайшего возбудителя этой болезни, но и такой макрообъект как пандемия. Она есть, но находится за пределами личного опыта. «Многие среди знакомых болеют, некоторые — тяжело» — и это все, что может дать индивидуальный опыт в отношении новой болезни. Иное дело — опыт, приобретаемый посредством медиа.

После того, как ВОЗ объявила о международном распространении болезни — пандемии, крупнейшие агентства и все их бесчисленные клиенты стали ежесуточно сообщать о прибавлении числа corona-инфицированных, corona-болеющих — по графам: легко, средне, тяжело — и умерших, охватывая при этом поистине глобальный масштаб в сочетании с пристальным вниманием к отдельным случаям. В иные дни восемь из десяти новостей на основной панели новостного сайта были посвящены жертвам модной болезни. Постоянная рубрика «Короновирус: последние новости» мало кого могла удивить, поскольку угрожающая статистика пробуждала массовую тревогу, а тревога удерживала интерес к теме. Все остальные новости поблекли в ее тени.

Сообщения СМИ были однотипными, предсказуемыми, фактически точными и в то же время неизбежно тенденциозными. Медийная машина, сложившаяся в последние десятилетия, в эпоху потребления, работает так, что любая информация, особенно в топ-темах, подается как очень важная для потребителя, и по сути подчинена задаче рекламы — как самой информации (медиа продают свой товар), так и ее предмета. Для примера можно вспомнить поток советов «как похудеть» с упоминанием соответствующих средств. А можно вспомнить медиа-образ мировых футбольных чемпионатов — с непрерывным информационным давлением репортажей, таблиц, интервью и т. п., поддерживающих интерес телеаудитории.

Теперь медиа взялись за медицинскую ситуацию. Но, машина есть машина, и мы получили «спортивные заголовки», типа, «США обогнали Италию и вышли на первое место по числу умерших за сутки», мы получили всевозможные, «турнирные таблицы», сравнивающие показатели летальности в странах-участницах, мы получили разоблачительные интервью и угрожающие результаты «математического моделирования». Впервые мировые медиа определили форму, в которой пандемия оказалась представленной каждому из нас.

Массовое без медиа не бывает. Теперь и в медицинской сфере.

Фото: плакат Санпропа, УССР (1921).