Михаил Минаков в своей колонке «Выдавливание несогласных» пишет о том, как постепенно угасает либеральная демократия на постсоветском пространстве и по мере того, как Восточная Европа «погружается в эпоху однозначности», ширятся ряды растерянных, травмированных и выдавленных из своих стран (или, добавим от себя, из своих обществ, но уже во внутреннюю эмиграцию) новых диссидентов. С этим сложно спорить. Но одна мысль Михаила вызывает возражение. Он пишет:
«Новое поколение восточноевропейских диссидентов — результат забвения
важнейшего урока перестроечного поколения, ставшего отцами основателями
и матерями основательницами постсоветских государств».
Иными словами, нынешнее печальное положение дел — это забвение того, с чего и ради чего все когда-то начиналось. Но не пришла ли пора признать, что мы ошибались в своей оценке событий, связанных с крахом коммунистической системы и основанием постсоветских государств, что «поворот вправо», завершающийся сейчас у нас на глазах, на самом деле произошел именно тогда?
Адам Михник, которого смело можно назвать одним из таких отцов-основателей, однажды интервью рассказал о том, как в 90-е, глядя на Восточную Германию, Балканы и Кавказ, сформулировал мысль:
«Последняя, самая высокая стадия коммунизма — это национализм».
Сама по себе эта оценка крайне спорна, но политическая интуиция Михника не подвела: крах коммунистических режимов привел не к повсеместному распространению и утверждению практик либеральной демократии, а к в конечном итоге к приходу правых сил и, в лучшем случае, к утверждению демократий нелиберальных (термин Фарида Закария). Романтическая вера Михника и многих других его соратников по «Солидарности» в то, что их борьба с коммунистическим режимом была борьбой за политическую свободу, что они не «таскали каштаны из огня» для правых консерваторов из Клуба католической интеллигенции, к сожалению, разбивается о жесткую реальность, в которой родившаяся из «Солидарности» «Право и справедливость» определяет политическое развитие страны, а сам Михник снова оказывается неугодным несогласным.
Странная презумпция демократичности практически каждого, кто боролся с коммунистическим режимом, истоки которой коренятся в лагерном бараке, уравнивавшем всех несогласных (он прекрасно описан в солженицевском «Одном дне Ивана Денисовича»), на деле оказалась опасным заблуждением, не позволившим вовремя увидеть разноплановость диссидентского движения, в котором были как либеральные демократы, так и правые консерваторы. И сегодня мы видим, что после кроткой либеральной эйфории начала 90-х (а скорее даже — неустроенности и беспорядочности, которую многие приняли за свободу), на политическую авансцену в большинстве постсоветских стран вышли те, для кого идеи политического равенства и свободы были чуждыми, и именно они-то и оказались подлинными «отцами-основателями» большинства постсоветских стран.
В своей книге «Tarrying With the Negative» Славой Жижек приводит интересный образ перехода от коммунистического политического и нормативного порядка к посткоммунистическому. Он обращает внимание на то, что на флаге, под которым граждане Румынии восстали против режима Чаушеску, красная звезда, которая находилась в середине, и играла роль организующего принципа национальной жизни, была вырезана. Дыра на флаге, по мнению словенского философа, была свидетельством недостатка нормативного порядка. И действительно, крах социалистической системы сопровождался утратой смыслов и нормативных ориентиров, разрушением политических и экономических институтов, разрывом социальных связей и пробуждением конфликтов, прежде всего на национально-религиозной основе, до этого времени подавляемых репрессивной системой. Однако посткоммунистическое общество не конституировалось вокруг пустоты. И Жижек достаточно точно фиксирует: претензию на то, чтобы быть новым порядком, тут же стали высказывать различные идеологии от националистической, до либерально-демократической. Но, думаю, сейчас это хорошо видно, только одна из них смогла дать ответ на ключевой вопрос того времени в посткоммунистических обществах: кто мы, кем мы являемся на самом деле? Ответ, который дали правые консерваторы, был самым понятным и легко принимаемым. Он позволил заполнить пустоту простыми смыслами, позволил очертить границы сообщества, противопоставить «мы» и «они», а это именно то, что дало возможность этим обществам состояться и, вместе с тем, создало условия для сегодняшнего ограничения политической свободы.
Фотография Иоанны Молдован (2015; источник).