Два сюжета политической философии
Сформулируем вопрос, задающий основной конфликт политической философии: «Кто важнее: мы или они?». Иначе: с кого начать?
Можно, подобно Руссо, начать с «мы», то есть, с солидарности и нарциссизма. Можно, подобно Гоббсу, — с «они», то есть, с войны и паранойи.
Конечно, одно не существует без другого. Марксистская солидарность нуждается в классовой борьбе. Для государственнического плюриверсума Шмитта требуются и враг, и сплоченность политической общины. Но точка отсчета — одна. Переход ко второй полярности — всегда теоретическая трудность.
Ров
Из «наших» особенностей — скажем, цвета кожи, исторической памяти, бытовых привычек и религиозных практик — не вывести «их»: с их кожей, памятью, привычками и ритуалами. «Они» — иные, и в этом мыслители, вроде Левинаса, правы.
Тем не менее, философы этого направления часто впадают в монизм Совсем-Другого, представляя его единым, всеохватывающим и отождествляя то с иудео-христианским Богом, то с богом поэтов, доступным в меланхолическом плаче или созерцании лика ближнего.
Квентин Мейясу точно определил парадокс такой философии:
«чем лучше мышление вооружено против догматизма, тем более оно безоружно против фанатизма».
Хайдеггер, Витгенштейн, Левинас, Деррида остаются гиперрационалистами — они направляют разум против самого себя, невольно становясь апологетами набожности. Они склонны запрещать переход от «мы» к «они», так как предпочитают понимать его как операцию разума. Которому, чтобы остаться собой, приходится капитулировать перед Совсем-Другим, или «ними».
«Они» определяют все в «нас». Кто «они»? Откуда «они»? Каково их отношение к «нам»? По мнению пророков Совсем-Другого, это — то, о чем следует молчать.
Но невозможен и переход от «они» к «мы». Шмитт прав, утверждая, что полемическое внимание к «ним» конституирует «нас». Но проблема в том, что из «их» отличий не вывести «наших».
Между двумя сюжетами политической философии — «мы» и «они» — лежит, используя выражение Лессинга, «отвратительный широкий ров». Так он называл теоретический разрыв, который не преодолеть иначе как перепрыгнув, будто ров.
Шеллингианский прыжок
Согласно позднему Шеллингу, ров лежит между двумя формами философии: негативной и позитивной. Негативная философия идет путем «имманентной необходимости». Она шаг за шагом движется к Богу как финальной точке. Но этот Бог — несуществующий Бог. Это только идея, мыслимая разумом. Проблема негативной философии в том, что она конструирует систему, никак не связанную с реальным бытием.
Рациональный переход от негативной философии к позитивной невозможен. Сразу начать с позитивной — тоже нельзя. Нужна очистительная работа критики.
Шеллинг утверждает простую вещь: негативная философия необходима, чтобы ввести разум в состояние кризиса. Столкнувшись с непреодолимым рвом, разум впадает в ступор. Здесь у него есть шанс стать экстатичным. Под этим Шеллинг понимает введение субъективного интереса в область объективного разума. Философствующий решает мыслить, исходя из первого принципа позитивной философии — бытия до мысли и опыта. Это и есть прыжок через ров.
Аналогичный жест напрашивается и в политической философии. Теоретически, созерцание «их» — первично (правота Шмитта). Мы узнаем себя как «мы» в качестве отличных от «них», в качестве «не-они». Но это все еще абстракция. Ее цель — не определить «нас», но ввести в кризис, подтолкнуть к действию.
Реальное «мы» задается аксиоматически — волевым усилием (правота Бадью). В конкретной ситуации группа решает действовать как «мы». И прыгает через ров.
В оформлении использована фотография из фотопроекта «Прыжок в ничто» Ива Кляйна (в сотрудничестве с Гарри Шанком и Яношом Кендером) (1960; источник).